комиссар Мессалье, без сомнения, проверит нашу гипотезу».
Раймон, как лунатик, пошел к дому. Валери чуть было не выронила поднос с завтраком, когда увидела его на пороге: бледный, прислонился плечом к притолоке и слова не может вымолвить.
— Что с тобой?
Он протянул ей газету, дотащился до дивана и плюхнулся на него. Солнце весело заглядывало в дырку на афише и грело ему руки. Он боязливо отдернул их, пересел подальше и стал ждать, когда Валери начнет допрос. «Почему ты не проводил меня вчера на работу?.. Ты выходил из дому в мое отсутствие?.. Точно нет?» Он и сам себя об этом спрашивал. Хоть и знал наверняка, что оставался дома. Коринну убили бутылкой виски. И что?.. Вдруг он вспомнил свою пьяную браваду, вызов, брошенный Валери: «Нет, ее я не повесил!.. Я ее бутылкой. Тюк!»
Рехнуться можно! Валери читала не торопясь, почти с удовольствием.
— Так ей и надо, — сказала она. — Не все коту масленица. Что ни говори, есть на свете справедливость!
Она положила газету на поднос, собираясь, без сомнения, перечитать статью, и протянула Раймону чашку кофе.
— Тебе это пойдет на пользу, бедняжка!
Потом подошла к окну и сорвала афишу — как может хорошая хозяйка терпеть беспорядок в доме! Швырнула обрывки в корзину для бумаг.
— Позвоню, пожалуй, стекольщику, пусть займется окном.
Она держалась вполне естественно, может, чуть веселее, чем следовало. Кошмар продолжался. Раз она не задает вопросов, раз избегает комментариев по поводу смерти Коринны, значит, у нее нет сомнений. Раймон — убийца. Вероятно, она ждала его признаний. Но как признаться в преступлениях, которых не совершал?.. И все-таки даже молчание обвиняло его, с каждой минутой все больше и больше.
Несмотря на свое хладнокровие, Валери выглядела теперь не намного лучше. Она следила за стрелкой часов и наконец включила транзистор.
— Послушаем, что они там болтают, в новостях…
Диктор повторил почти слово в слово то, что они прочли в газете.
— Еще слишком рано, — сказала Валери. — Интересно, что сообщат в двенадцать? Жалко, меня не будет… Репетиция в «Афинии». Беллем хочет устроить сегодня вечером грандиозное представление. Все билеты проданы. Я и так уже ног не чувствую. Что за проклятая работа!
Она зевнула, потянулась, прошла в ванную. «Рада улизнуть! — подумал Раймон. — Бежит как от прокаженного. Ну и пусть. Представляю, как у кое-кого вытянулась рожа!» Крис без Коринны становился таким же уязвимым, как и он сам. Разумеется, сегодня он обречен на успех, но только Коринна сумела бы правильно им воспользоваться. Приятно было об этом думать. Удавалось на время скрыться от мучительной, как тошнота, тоски. Ему хотелось выпить, но при взгляде на бутылку он чуть не застонал. Допил остаток кофе.
— Я ушел! — крикнул он.
Что он надеялся отыскать на пустыре? Рылся среди мусора, пружин от кроватей, затянутых паутиной велосипедных колес, ржавых банок, бутылок всевозможной конфигурации. Поднимал — нет, не та. А она должна быть тут… Она не может быть… там! Или ему пора обратиться к психиатру.
Он пошел по бульвару, выпил в бистро рюмку коньяка, ненадолго задержался у игрального автомата. Словно жил вне своего тела. Точно такое же странное ощущение он испытал, очнувшись от наркоза, когда ему вырезали аппендикс — ты и вроде не ты. Но при этом он понимал, что пытается сам себя одурачить. А что ему оставалось делать? И потом, бутылка, разве она его не дурачила?..
Когда он вернулся домой, Валери уже ушла. Было почти одиннадцать. Транзистор по-прежнему работал. Оркестр исполнял мелодии Жода. Внезапно музыка оборвалась — поступила новая информация. Вскрытие подтвердило первые предположения. Сильный удар пробил череп Коринны, оставив заметный след на лбу жертвы. Вероятнее всего, его нанесли дном бутылки, потому-то она и не разбилась. Смерть наступила между двадцатью и двадцатью двумя часами…
Снова полилась музыка, и Раймон выключил радио. Между двадцатью и двадцатью двумя!.. Сомнений не оставалось. Это он убил Коринну… Коринна умерла одновременно и тут и там. Он сжал виски кулаками. Студия кружилась у него перед глазами. Господи! Да он сейчас потеряет сознание. Он убил Коринну точно так же, как убил Жода. Невзначай! Вот!.. Случайно… Один лишний жест. Неосторожность. Он вспомнил сказки, которые читал в детстве… предания старины… о колдовстве… «Загадай три желания, — говорила фея, — и они исполнятся…» И бедняк желал кровяной колбасы. Она тут же появлялась у него в тарелке… Потом он ссорился с женой: «Чтоб тебе подавиться этой колбасой!» И кусок колбасы застревал у бедняжки во рту…
Хватит! Хватит! Он сам себя истязает — это простое совпадение. Все пояса похожи один на другой! И бутылки все одинаковые! Пока не доказано, что речь идет именно об этом поясе и именно об этой бутылке… а главное, о том самом часе, минуте… Не он один желал смерти Жоду и Коринне! Композитор, несмотря на свой деликатный характер, небось уничтожил немало конкурентов. Таков закон ремесла. А уж Коринна!.. Немного успокоившись, Раймон открыл бутылку скотча и стал ждать двенадцатичасовую сводку новостей. Она началась с сенсации.
«— Нам только что стало известно, — говорил диктор, — что знаменитому певцу Кристиану Марешалю, которого все называют Крисом, угрожают. Вернувшись сегодня утром домой после допроса у комиссара Мессалье, он обнаружил под своей дверью отпечатанное на машинке анонимное письмо: „Бог любит троицу. Если выйдешь сегодня на сцену „Афинии“, пеняй на себя“. Конец цитаты. Что это? Скверная шутка? Комиссар Мессалье уклонился от комментариев. Лишь сказал журналистам, что лично он воспринимает записку всерьез.
Если автор письма — действительно убийца Коринны Берга, то приходится признать, что Оливье Жода тоже убили. В таком случае жизнь Кристиана Марешаля в опасности. Удастся ли полиции обезвредить преступника до наступления вечера? Не исключено, поскольку, как нам стало известно, на бутылке, а именно ею ударили Коринну Берга, найдены четкие отпечатки пальцев… Нельзя обойти вниманием и такую любопытную деталь — возможно, она играет не последнюю роль в головоломке, которую предстоит решить комиссару Мессалье: в гостиной Коринны Берга стоял проигрыватель, а на нем — последняя пластинка, выпущенная возглавляемым ею Домом звукозаписи „Юпитер“. Пластинка называется „Я тебя обнимал“, именно эту песню должен исполнять сегодня в „Афинии“ Крис. А теперь о политике…»
Раймон стал судорожно крутить ручку настройки и тут же поймал горячую дискуссию между журналистом и слушателем.
«— Я считаю, что концерт следует отменить, — говорил один. — Очевидно, что в противном случае в зал ринется толпа любопытных, привлеченных запахом крови…
— До этого не дойдет, уважаемый, — перебил его собеседник. — Прежде
